Термин «двойное принуждение» означает ситуацию, когда к человеку предъявляются противоречивые требования. Точнее, не просто противоречивые, а взаимоисключающие. Такие, что какое бы из них вы ни выполнили, другое будет не выполнено…
Термин «двойное принуждение» означает ситуацию, когда к люду предъявляются двойственные требования. Аккуратнее, не попросту двойственные, а взаимоисключающие. Таковские, что какое бы из них вы ни выполнили, иное будет не выполнено.
Однако девало в том, что ситуация двойного насилия предполагает, что оба требования неизбежны к выполнению и вы все равновелико останетесь в проигрыше.
Оригинальное двойное насилие вероятно всего, если мы по тем или другим причинам не можем бросить или всерьез изменить взаимоотношения с его ключом. Оно по-настоящему опасно в семье, необычно в взаимоотношении родителей к ребятенкам. Было гипотеза, что двойное насилие в малолетстве – один-одинехонек из факторов, ведущих к развитию шизофрении. Однако даже без этого беспрерывное нахождение в ситуации двойного насилия формирует не самые важнейшие качества личности. Прежде итого, таковая ситуация будит ощущение собственной беспомощности. Ведь что бы мы ни ладили, мы проигрываем!Какое бы заявка ни выполнили, нами будет недовольна значимая для нас личность.
Всегдашне подобные требования исходят от домашних людей, примерно, супругов. Еще аховее, когда «двойное принуждение» создается родителями. Ведь постановить неразрешимую ситуацию, оставаясь в ее рамках, невозможно!Однако детище не владеет и возможности разрешить ситуацию радикально, попросту бросив ее, пойдя на конфронтацию, вбив «оппоненту» ситуацию, какую тот образовывает. Даже супруги вдалеке не век решаются на таковое, предпочитая маяться, оказываясь «вечно виноватыми».
Больно мягкий образец двойного насилия: «Кого ты вяще боготворишь, папу или маму?» Безусловно, эта дилемма безобидна – однако представьте, что будет, если перед ребятенком(всецело зависящим от родителей и эмоционально к ним привязанным)поставить подобный проблема всерьез?Или будто в классическом образце, когда батька, тиран и алкоголик, спрашивает от ребятенков глядеть к нему будто к боготворящему родителю. После того будто спрашиваемая модель поведения одолена ребятенками, батька винит их в неискренности. Вскрыв боязнь, детвора продемонстрируют родителю, что он аховый родитель. Скрыв боязнь, они вытребуют обвинения в неискренности. Выйдя за пределы «вилки» и попытавшись напрямик показать на невыносимость ситуации, они рискуют навлечь на себя бешенство родителя, от какого всецело зависят. Выходом может стать подавление трепета, однако это – выход нездоровый. И внутреннее надсада может прорваться, примерно, в облике иррационального трепета, фобии, других психических нарушений, вроде бы напрямик с батею не связанных. Если двойное насилие в малолетстве изображает нормой, человек не научается адекватному восприятию мира. Итогом может стать, примерно, эмоциональная отстраненность от мира(ага и от самого себя)– в принципе, вполне удобопонятный способ предотвращения «безвыходных» ситуаций.
Во взрослой жизни нам нередко предлагают избрать между «любовью» не к папе и маме, а примерно, к маме и бабе. В случае интенсивных взаимоотношений между ними рациональным требованием к благоверному(и по совместительству сыну)было бы поддержать разрешить конфликтную ситуацию. Однако гуще ему предъявляется абсолютно другой запрос, напоминающий тот, младенческий: кто тебе дороже – я или она?Если муж-сын не способен эмоционально самоустраниться, если он не изображает безусловным главой семьи и позволяет давить на себя, он оказывается в той самой безвыигрышной ситуации.
На самом деле она может сохраняться длительно, содержа мужа-сына под беспрерывным давлением. Капля того, у него не может не копиться внутреннего недовольства собой, ведь его поведение противоречит еще и общепринятому «образу мужчины». Во что все это выльется – зависит от многих факторов. Ясно одно: ни душевного, ни плотского здоровья дяде это не добавит, конфликтная же ситуация настолько и останется неразрешенной. И те, от кого двойное насилие исходит, тоже проигрывают. Негативные эмоции «жертва» подобной манипуляции, безусловно, подавляет, однако ведь подавление – это удаление ощущений из сознания.
Косвенно недовольство ситуацией проявляется эмоционально, на поведенческом уровне. Все это наращивает раздражение(ситуацией, собой, работой, жизнью в круглом), затрудняет коммуникабельность, приводит к конфликтам по другим, виделось бы, поводам. Кроме того, инициатор «двойного принуждения» вполне может ощущать, что вина напряженности в нем. Он может не осознавать того, что загоняет иного в безвыходное поза, однако ощущать собственную вину. А поскольку вина не осознается, вина может порождать что угодно: примерно, бешенство. Мы не боготворим тех, перед кем виноваты…
К тому же инициатор не попросту настолько загоняет домашнего человека в ситуацию, из коей дудки выхода. Большуща вероятность того, что это вообще его способ взаимодействия и с иными, и с самим собой. А значит и к себе самому он предъявляет двойственные требования. Откуда же взяться довольству жизнью, спокойствию и великодушию, если человек не может вырваться из им же самим выстроенных внутренних ловушек?И попросту не умеет решать проблемы иначе, будто устанавливая неразрешимо двойственные задачи?
Однако осмыслить, заприметить свои внутренние западни бессчетно сложнее, чем наружные. Самосильно от того, устанавливаем их мы или устанавливают нам. Заприметили?Проанализировали?А отдаленнее – кумекать над решением, ведь полдела уже сделано.